Новости

К вопросу о специфике деятельности российских судебных экспертов в иностранных юрисдикциях

ИЛЬИН Максим Олегович 
к.э.н., Исполнительный директор Союза судебных экспертов «Экспертный совет»
imo@srosovet.ru

Введение

Глобализация существенно меняет ландшафт всех сфер человеческой деятельности. Пандемия несколько затормозила данный процесс, но не смогла его остановить. Применительно к судебной экспертной и оценочной деятельности глобализация уже привела к тому, что все чаще иностранные эксперты и оценщики работают в России, а российские – за рубежом. Например, лавинообразно растет количество дел об экстрадиции в Россию с территории иных государств (например, Республики Кипр, Австрии, Таиланда) лиц, подозреваемых в совершении преступлений. В таких делах часто выступают российские эксперты.

В данной статье речь пойдет про отдельные особенности работы российских экспертов, при проведении финансово-экономических экспертиз для судебных процессов за пределами юрисдикции России.

На неискушенный взгляд, может показаться, что «здесь» и «там» все примерно одинаково: те же «активы» и «обязательства», те же три подхода к оценке, то же фундаментальное требование «достоверности», такие же «акторы» (судья, адвокаты, прокурор, эксперт и др.). Однако крайне важными являются детали, неучет которых способен кардинальным образом изменить результат участия эксперта. Приведем пример из отечественной практики. Прямо сейчас в России установление стоимости осуществляется в нескольких параллельно существующих измерениях. Наиболее заметными из них являются оценочная деятельность в рамках Закона об оценке №135-ФЗ и экспертная по Закону о судебной-экспертной деятельности №73-ФЗ. Процесс установления стоимости, форма и содержание итоговых документов, подготовленных по результатам оценки/исследования, заметно различаются. Заключение судебного эксперта, выполненное «как отчет об оценке», будет уязвимым.

При игре на чужом поле (в иностранных юрисдикциях) особенностей судебной экспертной деятельности намного больше. В материале рассматривается только две из них: специфика подтверждения квалификации эксперта, приглашенного стороной защиты[1], и его взаимодействие с переводчиком. Материал описывает личный опыт автора, а также иных уважаемых членов Союза судебных экспертов «Экспертный совет» (далее – Союз ЭС).

Про подтверждение квалификации Эксперта

В судебных процессах в иностранных юрисдикциях, как правило, основную роль играют местные прокуроры[2] и адвокаты. Безусловно, их российские коллеги оказывают им поддержку в виде направления соответствующих материалов, ответов на вопросы и помощи в формировании позиции в целом. Однако данная поддержка существенно распределена во времени, что делает ее менее эффективной. Уголовное дело может быть возбуждено в одном из регионов России (пусть будет Н-ская область). Запрос на экстрадицию энский прокурор направляет в генеральную прокуратуру, которая пересылает их уже в аналогичную «Главную» прокуратуру иного государства, и только оттуда он попадает к обвинителю «на месте». В качестве примера можно привести дело об экстрадиции, возбужденное в Н-ске, и рассматриваемое в одной из стран Евросоюза – среднее время запаздывания информации между крайними точками стороны обвинения составляло 2–3 недель. У стороны защиты он был короче, но также не являлся «мгновенным».

В результате местные адвокаты и обвинители часто оперируют той фактурой (документами, аргументами), которая у них есть и которую, как им кажется, они понимают. Поэтому часто значительная по времени часть дискуссий в отношении исследования эксперта разворачивается не по его существу, а по форме. Основным элементом формы, с которым любят и умеют работать защитники и обвинители от Ботсваны до Гренландии, – квалификация эксперта.

Нередко наблюдается ситуация, когда уважаемый и опытный Эксперт описал свое образование и квалификацию, предоставил соответствующие документы, как обычно он это делал в России, однако судья или вторая сторона процесса начинают задавать большое количество вопросов. Вопросы связаны с тремя основными проблемами:

• несоответствие параметров образовательных систем и систем подтверждения квалификации в разных странах;
• постоянная трансформация указанных систем России;
• специфическая фактически сложившаяся схема образования российских оценщиков и экспертов финансово-экономической направленности.

Во-первых, отсутствует[3] прямое соответствие между, например, «кандидатом наук», «доктором философии (PHD)» и Doktor. При этом большинство российских кандидатов наук затрудняются сразу ответить на вопрос об отличии указанных степеней. А ведь есть еще «доктор наук», «специалист» (выпускник российского специалитета, предшествующего разделению на магистратуру и бакалавриат), «инженер» и пр.

Во-вторых, в России по одним и тем же специальностям могут готовить различные учебные заведения, названия которых могут вводить в заблуждение иностранных коллег. Например, как Военный университет Министерства обороны РФ может готовить экономистов? Ведь военные «учатся стрелять, а не анализировать финансовую отчетность» (цитата). Или какое отношение Московский государственный строительный университет имеет к подготовке оценщиков?

В-третьих, в России «магистры», «специалисты» и «инженеры» существуют параллельно. Например, эксперт мог получить степень кандидата наук в начале 2000-х на базе соответствующего высшего образования, которое не являлось магистратурой (ее тогда в России только начинали вводить). Но участники процесса на основе актуальных на момент заседания открытых источников информации могут быть искренне уверены, что кандидатом наук можно стать только после магистратуры.

В-четвертых, в России применительно к профессиональной оценочной деятельности широко развито получение образования через профессиональную переподготовку. По некоторым оценкам, более 90% Оценщиков в России не имеют диплома о высшем образовании в сфере оценки – они прошли профессиональную переподготовку на базе ранее полученного высшего образования из другой сферы деятельности (военные, инженеры, педагоги). И в суде задают вопрос ~ «как вы могли научиться этому сложному делу за 9 месяцев?».

В-пятых, в России развиты краткосрочные программы повышения квалификации, продолжительность которых заметно короче того, что привыкли видеть за границей. Например, набор свидетельств/сертификатов, полученных по результатам программ повышения квалификации продолжительностью ~ 16 часов, часто вызывает улыбку и вопросы из серии «А вы вообще полноценно учились?».

Наконец, в период пандемии сроки действия многих разрешительных документов были продлены нестандартными способами. Например, сроки действия квалификационных аттестатов оценщиков продлевались два раза Постановлениями Правительства России, некоторые – суммарно на 10 месяцев. Возникали ситуации, когда экспертам приходилось отвечать на вопросы вида «Покажите бумагу с печатью, что ваш аттестат является действующим». А Правительство России такие бумаги оценщикам не выдает.

Безусловно, человек, хорошо разбирающийся в системе российского образования и оценке квалификаций, с высокой вероятностью сможет ответить на все вопросы и подтвердить свою квалификацию. Но людей, кто может сделать это без подготовки – единицы. Можно подготовить нотариально заверенные переводы всех документов всех органов власти, относящихся к твоему образованию. Но тут есть вероятность переступить грань экономической целесообразности и погрузиться в маразм.

В качестве положительной практики по разъяснению уровня квалификации судебного эксперта для участников судебного процесса в иностранной юрисдикции следует привести пример Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова. Кафедра «Экономические и правовые экспертизы»[4] анализирует документы конкретного эксперта и поставленные перед ним вопросы, специфику судебной и образовательной системы государства, в юрисдикции которого проходит соответствующий судебный процесс. По результатам анализа выдаются разъяснения относительно уровня квалификации и опыта работы российского судебного эксперта для участников судебного процесса. В частности, разъяснения, подготовленные на языке судебного процесса и заверенные в установленном порядке, содержат (при наличии на то объективных оснований):

• резюме с фиксацией факта достаточности квалификации и опыта эксперта для ответов на поставленные перед ним вопросы;
• краткий обзор специфики системы образования, оценки и подтверждения квалификации в России;
• анализ образовательных документов эксперта, включая содержание учебных планов;
• демонстрация соотнесения уровней квалификации эксперта с уровнями, принятыми в конкретном государстве;
• результаты анализа российской и зарубежной судебной практики, подтверждающей, что суды принимают к учету позицию экспертов с аналогичным уровнем образования и квалификацией.

Работа с переводчиком

В отличие от российской практики, за рубежом результаты исследований, выполненных для суда, любят не только читать, но и заслушивать. Экспертам часто и помногу приходится выступать в судах, рассказывая о результатах исследования, а также отвечая на вопросы.

В профессиональном судебно-экспертном сообществе присутствуют две диаметрально противоположные точки зрения по привлечению переводчика к допросу / выступлению эксперта.

Те, кто призывают обходиться без переводчика, в качестве основного аргумента указывают, что только сам эксперт сможет корректно и без искажений донести именно те оттенки смысла и акценты, которые нужны. Однако экспертов, которые полностью уверены в уровне своего знания иностранного языка, – не так уж и много (обратим внимание, что речь идет далеко не только про английский язык).

Их оппоненты обращают внимание на то, что:

• лексика судебного процесса существенно отличается от бытовой и даже «общеэкономической» лексики, которую неплохо знает большинство из нас. И тут уверенности самого эксперта в собственных способностях – мало;
• время, которое тратит переводчик на перевод, часто является бесценным ресурсом для обдумывания экспертом следующей фразы и дальнейшей позиции в целом, а также на ответ на сложный вопрос, заданный представителем стороны или судом;
• привлечение переводчика позволит в будущем использовать аргумент о «неточном переводе» (при наличии на то оснований).

При участии членов Союза ЭС в судебных заседаниях, проводимых не на русском языке, корпоративным стандартом является использование услуг переводчика.

Грамотная работа с переводчиком – необходимое условие для успешного выступления эксперта. К выбору переводчика (при наличии возможности выбора) и к подстройке к его особенностям следует подойти осознанно и не менее тщательно, чем к проведению самого исследования и подготовки выступления. Приведем несколько примеров из реальных судебных процессов.

Во-первых, нередко переводчики самостоятельно принимают решение об упрощении фразы, которая была произнесена экспертом. Обычно, наряду со всякими словами-паразитами отбрасываются повторы и второстепенные (на взгляд переводчика) элементы. Однако за упрощением может следовать потеря важных акцентов и смысла в целом.

Во-вторых, часто эксперту полезно понимать, о чем говорят между собой другие участники судебного процесса. Например, прокурор что-то говорит судье. Переводчик может не донести смысл их общения до эксперта – ведь его содержание формально к нему не относится. А может донести – и понимание смысла происходящего часто помогает эксперту скорректировать дальнейшее выступление.

В-третьих, переводчик может не знать специфические термины, которыми оперирует эксперт. Он может не сказать об этом, заменить их известными ему терминами-аналогами (но не идентичными). А может попросить пояснить, что именно имеется в виду.

Наконец, во время выступления эксперта переводчик является единственным человеком, который находится в непосредственной близости от эксперта и может ему подсказать / ответить на процессуальные, технические, а также житейские вопросы «здесь и сейчас».

Напомним, что речь идет не о допросе задержанного, которому дают первого из имеющихся в наличии переводчиков низшей квалификации, а о переводе выступления эксперта – выбор переводчика часто возможен (но не всегда) либо можно спрогнозировать, какой именно переводчик будет с тобой работать (с учетом лексики выступления и специализации аккредитованных переводчиков).

Общие рекомендации по повышению эффективности взаимодействия с переводчиком:

• передать переводчику список специфических терминов с пояснением их смысла (например, в одном из выступлений автора несколько раз использовалось словосочетание «добросовестный инвестор»);
• говорить короткими простыми фразами, не заставляя переводчика запоминать большие фрагменты выступления. Короткие и простые фразы позволят перевести речь дословно, без интерпретаций со стороны переводчика;
• синхронизировать свой темп речи. Оптимально это сделать в беседе перед процессом; однако подстройка возможна и на основании аудио/видео записи предыдущих заседаний, на которых участвовал данный переводчик;

Заключение

В статье освещено только два из целого клубка проблемных вопросов участия российских экспертов в судебных процессах в юрисдикциях иных государств. Отдельного рассмотрения заслуживает проблематика понятного объяснения российской действительности/специфики, а также тот важный факт, что «репутация эксперта» для иностранных судов – не только красивые слова.

июнь-июль 2021,
Ларнака - Москва

[1] В отличие от российской практики, где существует судебный Эксперт, назначаемый Судом, а также Специалист, в абсолютном большинстве зарубежных юрисдикций разделение на Эксперта и Специалиста отсутствует – все они называются Экспертами.

[2] дабы не войти в терминологическую неопределенность, связанную с различными названиями данной должности в конкретной стране, далее будем его называть «обвинитель»

[3] фактически или по мнению конкретного участника судебного процесса

[4] базовая кафедра Союза судебных экспертов «Экспертный совет»